Сотворение мира - данные современной науки.
 

Ископаемые свидетельства гипотетических обезьянолюдей — Часть 1: род Homo (человек) 

 

Питер Лайн

 

В обзоре анализируются ископаемые находки, имеющие отношение к предполагаемым обузьянолюдям, принадлежащим к роду Homo. Считается, что различия в морфологических свойствах ископаемых индвидумов, относимых к Homo, за исключением представителей невалидного таксона Homo habilis, отражают (помимо других факторов) генетическую изменчивость внутри единого человеческого вида. Представители Homo habilis являют собою собрание разнородных ископаемых останков, которые или относятся к человеку, (например, к Homo erectus), или к австралопитековым обезьянам. Если такие ископаемые существа как Homo erectus и неандертальцы, были полностью людьми, тогда по существу вся история человеческой эволюции терпит крах, поскольку существует непреодолимая морфологическая пропасть между австралопитековыми обезьянами и этими людьми.

 

В западном обществе система образования и средства массовой информации учат и проталкивают идею о том, что человек есть, в лучшем случае, не более как высокоразвитая обезьяна. И в качестве козырной карты демонстрируется последовательность гипотетических ископаемых обезьянолюдей, которая предназначена для нанесения накаутирующего удара всем тем, кто отважится усомниться в этой сказке. Есть ли в этом действительно какие‑либо убедительные сведения, доказывающие, что человек произошел от обезьян, или перед нами еще один пример одностороннего идеологизирования в науке, материалистической философии, требующей естественного объяснения всех явлений космоса? [1] Иными словами, возможно ли, что ученые, которые отстаивают идею эволюции человека, не объективны в своих интерпретациях ископаемых останков?

Палеоанрополог Милфорд Вулпов пишет: «С моей точки зрения „объективности“ в науке не существует. Даже осуществляя поиск данных, решения о том, какие данные учитывать, а какие игнорировать, отражает теоретические рамки данного ученого» [2]. Эволюционисты Джон Гриббин и Джереми Черфас признают: «…Мы должны признать, что история палеоантропологии не представляет собою блестящего образца поиска истины, особенно когда дело касалось проблемы истинного происхождения человека» [3]. Далее они пишут: «…Мы должны себе хорошо представлять, что популярный образ ученого как беспристрастного искателя истины совершенно не соответствует реальности» [4]. Наконец, рассмотрим следующий комментарий Роджера Левина, автора книги Кости раздора: споры при изучении происхождения человека:

«Утверждение о том, что при поисках объективной истины данные диктуют выводы, представляет собою на самом деле общую для всех фантазию, распространяемую преимущественно самой профессиональной наукой. Если бы так было на самом деле, то в этом случае все ученые, имеющие дело с одинаковым набором фактов, с необходимостью приходили бы к одинаковым выводам. Однако, как мы видели уже выше и как увидим еще и еще дальше, весьма часто этого не происходит. Данные часто осмысляются так, чтобы они подходили к тем выводам, которым оказывается предпочтение. И тогда появляется интересный вопрос: «Что обуславливает предпочтения ученого или группы исследователей?», но не «Что есть истина?» [5]

Ученые, как эволюционисты, так и креационисты, имеют тенденцию интерпретировать то, что они видят в этом мире, через свои специфические линзы, представляющие собою их системы взглядов, мировоззрение и идеологию. Если линзы содержат эволюционные идеи, то обычно данные осмысляются так, чтобы они подходили к данной системе взглядов. Автор верит, что эволюция является неверной, и что только «через» библейское мировоззрение наше подлинное происхождение может быть понято правильным образом. Согласно Библии, Бог от одной крови произвел весь род человеческий для обитания по всему лицу земли, назначив предопределенные времена и пределы их обитанию (Деян. 17, 26). При этом нет никакого места для обезьянолюдей, предшествовавшим человеку, поскольку в начале же создания, Бог мужчину и женщину сотворил их (Мк. 10, 6). Следовательно, все предполагаемые обузьянолюди принадлежат или к виду Homo и являются потомками Адама и Евы, или они принадлежат к вымершим обезьянам. В статье приводятся эволюционные датировки с целью соотнесения ископаемых находок с определенным эволюционным контекстом, но это вовсе не означает согласия с этими датировками.

 

Homo habilis (включая Homo rudolfensis)

Объем черепной коробки Homo habilis вариирует от 500 кубических сантиметров (см3) до примерно 800 см3 [6]. Настоящий статус хабилисов лучше всего охарактеризовать как таксономическую неразбериху, поскольку существуют большие споры хотя бы о том, являются ли все ископаемые останки, приписываемые Homo habilis, принадлежащими представителям данного вида. Некоторые эксперты разделили представителей этого вида на две группы, создав два новых вида: Homo rudolfensis, датирумый от 1.8 до 2.4 миллинов лет до н.э., при этом Homo habilis был сохранен (с датировкой от 1.6 до 2.3 млн. л. до н.э.), однако, оказалось, что к последнему принадлежит меньшее число известных экземпляров [7]. Что еще больше запутывает картину. Вуд и Коллард утверждали даже, что представители рудольфенсис (например, череп KNMER 1470) и хабилис (например, KNMER 1813) должны быть изъяты из рода Homo и причислены к австралопитекам [8], однако эта идея не получила широкой поддержки. То, что хабилисы состоят как минимум из двух видов, не всеми поддерживается единогласно, при этом некоторые эволюционисты утверждают, что вариации, наблюдаемые у экземпляров хабилис, могут быть истолкованы как проявления внутривидовой изменчивости [9].

Обсуждая эту дискуссию о множестве видов, Вулпов заметил, что некоторые ученые использовали хабилис в качестве «мусорного мешка» [10]. Татерсел и Шварц описывали статус Homo habilis как своего рода «мусорную корзину», куда можно было удобно скинуть все гетерогенное разнообразие ископаемых останков [11]. Homo habilis часто представляют в качестве промежуточного звена между австралопитеками и Homo erectus, однако даже некоторые эволюционисты признают, что это понятие — упрощенное. Согласно Бернарду Вуду: «Достижения в технике абсолютного датирования и проделанные переоценки ископаемых останков сделали однолинейную модель эволюции человека, согласно которой Homo habilis, следовавший вслед за австралопитековыми, впоследствии эволюционировал в Homo erectus и далее в Homo sapiens, — непригодной» [12]. С креационистской точки зрения, хабилис является невалидным таксоном, представляя собой коллекцию разнообразных ископаемых останков, которые могут быть оценены или как человеческие (например, принадлежащие в частности к Homo erectus) или принадлежащие австралопитековым обезьянам. Чтобы это проиллюстрировать, ниже приведем следующие примеры.

Согласо Вулпову, который приписывает эректусам название «ранние Homo sapiens», череп KNMER 1813 из Кооби Фора в Кении «составлен из основания черепа и лобно-лицевой области, которая настолько похожа на человеческую и характерную для ранних Homo sapiens, что некоторые авторы, в частности Т.Уайт, включили ER 1813 в тот же таксон (для Т. Уайта это H. erectus)» [13]. Вулпов описывает экземпляр KNMER 1813 «как очень похожего на раннего H. sapiens и на самом деле не отличимого от него в своем строении зубов и лобнолицевой архитектуре (за исключением узкой средней части лица), но в то же время имеющего по сравнению с ним намного меньший размер мозга» [14]. Если оценка Уайта и Вулпова KNMER 1813 верна, то этот череп, с объемом черепной коробки всего около 509 см3, мог принадлежать очень маленькому человеку.

Интерпретация ископаемого черепа KNMER 1470 из Кооби Фора, в Кении, который имеет объем черепной коробки около 752 см3 [15], составляла проблему как для эволюционистов, так и для креационистов. В 1999 анализ креациониста Била Меллерта, сфокусированный на спорной реконструкции лица черепа 1470, привел его к убеждению, что этот череп «выглядит в большей мере похожим на череп грацильного австралопитека с увеличенным объемом мозга» [16]. Однако креационист Мервин Любенов долгое время приводил аргументы в пользу его человеческого статуса и в своей обновленной и исправленной книге Кости раздора совсем недавно заявил, что «сравнения показывают, что череп 1470 выглядит более современно, чем любые ископаемые останки Homo erectus, и даже более современно, чем материал из Као Свамп, которому только около 10 000 лет» [17]. Креационист Малкольм Боуден также отстаивал идею о том, что KNMER 1470 это «просто маленький человеческий череп» [18]. Хотя и существуют определенные различия между экземплярами KNMER 1470 и KNMER 1813, большая часть из них, согласно эволюционисту Вулпову, может быть объяснена, «если мы допустим, что бóльшие размеры черепа и лица с мощными зубами, расположенными кзади от клыков (и их структурные последствия) такого экземпляра как ER 1470, отражают различия в размерах тела» [19]. Хотя был найден череп гориллы с таким же объемом черепной коробки (752 см3) [20], что и у KNMER 1470, его череп, безусловно, более похож на человеческий, чем на обезьяний.

В данной статье не ставится задача представить подробный обзор всех экземпляров, которые характеризуются эволюционистами в качестве представителей хабилис. Однако, представим одну иллюстрацию — хабилиса, который скорее всего принадлежит к австралопитекам (возможно к а. аfricanus) — это Stw 53 из Стеркфонтейна в Южной Африке [21]. Кьюман и Кларк перечисляют несколько важных морфологических черт Stw 53, которые, как они уверены, гарантируют его включение в род Australopithecus, к ним относятся зубы, которые очень большие, и черепная коробка, которая «в лобной части является узкой и ограниченной» [22]. Также снимки, полученные при компьютерной томографии (СТ) костных лабиринтов внутреннего уха, показали, что размеры полукружных каналов черепа Stw 53 «еще в меньшей степени соответствуют прямохождению, чем у австралопитеков» [23]. Это, как представляется, не оставляет камня на камне от человеческого статуса этого экземпляра, плохая сохранность скелета которого делает оценку его объема мозга затруднительной [24]. Иследование морфологии лабиринтов, осуществленное Спуром, показало, что экземпляр из Сварткранц в Южной Африке (SK 847), причисляемый к хабилисам, имел размеры каналов «аналогичные современному человеку» [23]. Как отмечалось авторами этой статьи и другими исследователями, SK 847, должен был быть отнесен к эректусам [25], среди них Джохансон, осуществивший сравнение его с экземпляром эректуса KNMER 3733 [26]. Итак, эректус — наиболее подходящий статус для SK 847 [27], однако череп слишком неполон, чтобы поставить окончательный диагноз. Основываясь на данных, относящихся к основанию черепа, Вулпов оценил объем черепа SK 847 как меньший, чем 500 см3, но поскольку большая часть свода черепа отсутствует, эта оценка представляется мало обоснованной.

При рассмотрении останков посткраниальной части скелета (остальной части скелета, помимо черепа — прим. перев.) Homo habilis, надо отметить следующее: выглядящие по‑человечески бедренные кости KNMER 1472 и KNMER 1481 часто оцениваются как принадлежащие Homo habilis (или rudolfensis), особенно в силу того, что они были найдены в той же местности Кооби Фора, что и череп KNMER 1470, однако в силу того, что все они были извлечены из различных геологических слоев (образовывшихся в разное время), никакой прямой связи между ними не существует [28]. Анализ строения бедренной кости KNMER 1481 идентифицировал ее как принадлежащую эректусу [29], что, следовательно, означает, что она принадлежала какому‑то человеку. Однако некоторые эволюционисты предпочитают относить ее к Homo habilis [30], но это, как представляется, делается скорее с целью защитить эстеблишмент от слишком раннего появления эректуса, поскольку это бедро датируется эволюционистами как имеющее возраст около 2 млн. лет. Очевидно, что при общепринятом фиктивном сценарии, чем дальше назад по временной шкале отступает эректус, тем меньше времени остается у хабилиса для того, чтобы в него превратиться.

Наиболее значимые (по своей полноте — прим. перев.) посткраниальные останки, приписываемые хабилису, принадлежат частично сохранившемуся скелету индивидууму OH 62 из Олдувай Гордж, в Танзании, который был «оценен как гоминид, имевший минимальные размеры по сравнению со всеми известными гоминидами, или даже меньшие, чем у всех остальных» [31]. Анализ пропорций костей конечностей показал, что значение индекса соотношений плеча и бедра — еще более близкое к обезьянам, чем у скелета Люси (афарский австралопитек), однако этот результат зависит от того, насколько оценки длины конечностей были верными [32]. Большая часть дистального отдела бедренной кости OH 62 отсутствует, поэтому его длина может быть определена только путем сравнения с другими бедренными костями [33]. Как показали недавно Хеюзлер и МакГенри, используя иное бедро (OH 34), а не традиционное бедро Люси (AL 288‑1), которое часто используется при оценках, плечебедренный индекс экземпляра OH 62, соответствует показателям современных людей [34]. Следовательно, если пропорция между верхними и нижними конечностями у ОН 62 зависит от того, какая бедренная кость берется в качестве модели, этот показатель очень мало чего дает для определения его таксономического статуса. Однако измеренная брахиальная пропорция, по причине наличия относительно длинного предплечья, оказалась большей, чем у современных людей, и более соответствует австралопитекам и шимпанзе [35]. Как отмечал Левин, существует сходство в строении неба черепа ОН 62 и Stw 53, которое оказало решающее влияние на то, что ОН 62 был причислен к хабилисам [36]. Поскольку Stw 53 представляется человекообразной обезьяной (см. выше), то это, по‑видимому, наиболее подходящий статус также и для ОН 62.

 

Homo erectus (включая Homo ergaster)

Homo habilis представляется нам как множество ископаемых экземпляров, которые могут быть классифицированы или как вымершие австралопитековые обезьяны, или люди, некоторые из которых имели черты Homo erectus. Ископаемые останки, оцениваемые как принадлежащие к Homo erectus, согласно вере эволюционистов, — это следующая стадия эволюции в сторону современного человека; при этом сценарии хабилисы выступают как вероятные предки эректусов. Следуя законам логики, необходимо признать, что если ископаемые останки, приписываемые эректусам, — не останки обезьянолюдей, а настоящих людей, тогда попытка доказать эволюцию человека терпит по существу крах, поскольку существует непреодолимая морфологическая пропасть между австралопитековыми обезьянами и эректусами-людьми и нет никаких недостающих промежуточных звеньев между ними.

Ископаемые останки эректусов были найдены во многих странах мира, и датируются эволюционистами возрастами от 1.8 млн. до, возможно, менее чем 100 000 лет [37]. Ископаемые останки Homo erectus с о. Ява в Индонезии были датированы возрастом 27 000 лет, что, согласно эволюционному сценарию, представляется практически современной эпохой [38]. Мультирегональный эволюционист Вулпов называет эректусов ранними Homo sapiens , поскольку «не существует по сей день ни единого определения, которое бы позволяло различать Homo sapiens (определяемого традиционно как потомка Homo erectus) от Homo erectus во всех местах, где бы ни находили ископаемые останки» и «не существует отчетливого начала для Homo sapiens до тех пор, пока признается существование Homo erectus» [39]. Другие авторы применяют подход, в рамках которого констатируется наличие нескольких видов; в простейшем варианте такой подход «выделяет ранних африканских Homo erectus (в основном останки из Кооби Фора и Западного Туркана) в вид Homo ergaster, но оставляет других африканских Homo erectus с (например, ОН 9) и азиатские ископаемые находки в рамках Homo erectus в собственном смысле» [40]. В нашей публикации эректус будет рассмотрен в широком значении, включая ископаемые находки, соответствующие, согласно узким определениям как Homo erectus, так и Homo ergaster.

Составляя в среднем приблизительно 973 см3 [41], размер мозга эректуса является меньшим, чем у современных людей — среднее число, приблизительно 1 350 см3 для людей, живущих в настоящее время [42]. Диапазон вместимости черепа эректусов (727–1 251 см3), зарегистрированный Райтмайером [43], находится на самом низком конце самого широкого определения современного человеческого диапазона (700–2 200 см3), данного Молнаром [44]. Однако Молнар не указал никакого источника для нижнего предела (700 см3) [45], и, таким образом, возможно, что наименьший зарегистрированный размер мозга для нормального взрослого был у меланезийца с вместимостью черепа 790 см3 [46].

Черепа, причисленные к эректусам Райтмайером, включали комплекты останков из Нгандонга, комплекты из Джоукоудян, ОН 9, ОН 12, комплекты из Бури, Триниль и Сангирь, Дманиси 2280, KNM‑ER 3883, KNM‑ER 3733, останки из Буии, Гонгванглинг, Сейл, Хексиан, Сепрано и KNM‑WT 15 000 [43]. Таблица объемов черепа эректусов Райтмайера не включала череп старшего подростка или молодого взрослого из Дманиси — D2282 (~650 см3) [47] и недавно найденный в Дманиси череп — D2700 (~600 см3) [48], возраст которого заявлен как располагающийся между детским возрастом, как у KNM‑WT 15 000, и возрастом D2282 [49]. Вместимость черепа этих двух, хотя и не вполне взрослых экземпляров из Дманиси, причисленных к эректусам, как предполагается, вряд ли бы значительно увеличилась с возрастом. Другой череп из Дманси (D2280) имеет измеренную вместимость черепа 775 см3 [47]. Однако, есть также нижняя челюсть (D2600), извлеченная из земли в 2000 году, которая была описана как «огромная и слишком большая, чтобы легко соответствовать любому из обнаруженных ранее черепов» [50]. Эти большие вариации в размерах привели к предложениям, что более чем один вид был представлен окаменелостями из Дманиси (датированными эволюционистами — 1.75 млн. лет), но поскольку окаменелости были найдены на одном и том же самом стратиграфическом уровне, более вероятно, что все они являются членами одной популяции [51]. Каменные орудия [52], найденные при раскопках в Дманиси, указывают на человеческое присутствие, и экземпляры из Дманиси, наиболее вероятно, представляют изготовителей этих инструментальных средств. Большое различие в размере черепа, которое, как представляется, имеет место в пределах человеческой популяции из Дманиси (если предположить, что огромная нижняя челюсть, D2600 принадлежала намного большему черепу, чем другие), является совместимым с огромными вариациями в размере черепа, которые существуют и у современных людей. Подобная или, возможно, большая степень изменчивости размера, чем в окаменелостях из Дманиси, вероятно, присутствует в ископаемых останках человека из Клазиес Ривер Мауф в Южной Африке (датированных приблизительно от 0.12 до 0.09 млн. лет), оцененных эволюционистами как «почти современные», на что указывают вариации в размерах нижних челюстей, причем одна нижняя челюсть (KRM 16424) описана Клейном «как наименьшая из когда‑либо зарегистрированных взрослых человеческих челюстей» [53].

 

Размеры мозга и интеллект

Является ли различие в размере, как таковое, между средним современным человеческим мозгом и средним мозгом эректуса, поддерживающим эволюционное представление о том, что мозг увеличился в размере в течение предполагаемого периода эволюции гоминид? Ответ — нет! Согласно эволюционисту Холлоуею:

           «Диапазон изменений вместимости черепа современного Homo sapiens — приблизительно 1 000 куб. см. при отсутствии корреляции между этой вместимостью и поведением, что легко доказать. Указанное число почти соответствует размеру увеличения объема черепа от уровня австралопитеков до уровня современного человека» [54].

Физический антрополог Джон Релетфорд признает, что, «Хотя его размер мозга был несколько меньше, чем наш сегодня, Homo erectus имел в основном вполне человеческие черты скелета в его отделах, расположенных начиная от шеи и ниже, делал сложные каменные инструментальные орудия, и, возможно, использовал огонь» [55]. Способность делать сложные каменные инструментальные средства указывает, что меньший мозговой размер не препятствовал эректусу обладать человеческим интеллектом. Нужно напомнить, что Анатоль Франс, который имел размер мозга приблизительно 1 000 см3, что только незначительно больше среднего значения этого показателя у эректусов, получил Нобелевскую премию по Литературе за 1921 г. [56]. Следовательно, с какой стати эволюция (если это было) старалась бы с большими издержками развивать все больший мозг, если бы это увеличение не обеспечивало никакой очевидной дополнительной выгоды в сравнении с меньшим мозгом? Вся эволюция, как предполагается, обусловлена адаптивным значением новых приобретений (обладающих способностью приносить хотя бы минутную выгоду), которые, как полагают, обусловлены случайными, странно невероятными генетическими мутациями. Следовательно, если бóльший мозг не имеет никакого очевидного адаптивного значения, то ясно, что он не мог бы возникнуть в результате эволюции, даже если бы эволюция имела место. До сих пор еще не было продемонстрировано, как даже «выгодные» генетические изменения могут увеличить функциональное информационное содержание генома, так как эти изменения ДНК вообще включают в себя только сортировку и потерю информации [57]. Следовательно, механизм «восходящего» эволюционного развития — таинственный «черный ящик». Мозг почти бесконечно сложен, и полагать, что какая‑то малоизвестная естественная сила вела его к постоянному увеличению размера в течение периода предполагаемого человеческой эволюции, без какого‑либо даже предположительного адаптивного значения этого увеличения, означает верить в нулевую вероятность. Что‑то еще должно было иметь место, что и объясняет невероятную изменчивость в размере мозга у людей, этим фактором был интеллектуальный замысел Создателя. Следующая цитата из работы Холлоуея иллюстрирует то, что представляет дилемму для этого эволюциониста:

«С другой стороны, существуют определенные трудности при предположении, что естественный отбор способствует сохранению мозга с бóльшими размерами, если не установлено никакой связи между нейронными структурами коры и увеличением поведенческой адаптации. То есть, сами единицы, которыми измеряют постепенное увеличение объема черепа в течение Плейстоцена, кубические сантиметры, не могут быть очевидным образом связаны с реальными различиями в поведении. Современное состояние, при котором вариации почти в 1 000 куб. см., не сопровождающиеся различиями в поведении, могут быть проанализированы, предупреждает, что при попытке объяснить увеличение вместимости черепа в течение времени эволюции гоминид, должен использоваться некоторый дополнительный фактор (или факторы)» [58].

Это не остановило поток эволюционных «правдивых рассказов» о том, как у нас, возможно, развился большой человеческий мозг, достигающих своей высшей точки в форме окончательной нелепости, о том, что наш «огромный человеческий мозг был создан мэмами» {3} [59]. Однако некоторые могут подвергнуть сомнению, имели ли наименьшие экземпляры эректусов мозг, способный к человеческому интеллекту. Если недавно найденная окаменелость, классифицированная как Homo floresiensis (см. далее), берется за основу — то ответ должен быть утвердительным, поскольку, по словам эволюциониста Кейт Уонг: «Кто бы мог предположить, что создание с черепом размером с грейпфрут, возможно, обладало познавательными способностями, сопоставимыми с таковыми у анатомически современных людей?» [60] Согласно специалисту по эректусам Филипу Райтмайру из Бирмингемского Университета: «Если Homo floresiensis был способен к созданию сложных инструментальных орудий, то мы должны сказать, что размер мозга не является решающим» [56] Нужно помнить, что, как заявил Холлоуей: «Один куб. см. коры больших полушарий шимпанзе не эквивалентен одному куб. см. человеческой коры, и представляется невероятным, что какая‑либо эквивалентная мера может быть при этом найдена» [61]. Следовательно, представляется, что нервная организация намного более важна, чем размер мозга как таковой. Кроме того, как обсуждалось выше, нет никакой доказуемой корреляции между объемом черепа и поведением, включая сюда измерения интеллекта, как указывается следующим утверждением Кларка:

«Насколько было возможно применить соответствующие тесты, нет в рамках этих пределов никакой отчетливой корреляции между размером мозга и интеллектом. Палеоантрополога это отсутствие корреляции особенно дезориентирует, поскольку это означает, что он не имеет никакого надежного метода для оценки умственной способности вымерших типов гоминид при опоре только на объем черепа» [62].

 

Передвижение и посткраниальный скелет

Компьютерные томограммы костного лабиринта внутреннего уха у нескольких исследованных экземпляров эректусов (ОН 9, Sangiran 2 и 4), показали современную человеческую морфологию, отражая их человеческое передвижение [63]. Как уже упомянуто, эволюционисты признают, что посткраниальный скелет эректуса был в основном человеческим [55]. Первая значимая постчерепная часть скелета эректуса была обнаружена в 1973 (KNM‑ER 1808), датирована 1.7 млн. лет, но из‑за болезни кости, гипервитаминоза A, он был бесполезен для ясного представления нормальной морфологии эректусов [64]. Женский скелет KNM‑ER 1808, оценивали как имеющий 173 см. высоты [65], и в то время постчерепной скелет эректусов был представлен в экземпляре KNM‑ER 1808 больше, чем во всех предыдущих посткраниальных останках эректусов вместе взятых [66].

Большинство информации о постчерепной анатомии эректусов мы получили в результате более позднего открытия у западного Озера Туркана в Кении, в 1984 г., почти полного скелета мальчика из Нариокатома, ростом 1.68 метра (KNM‑WT 15 000), датированного возрастом 1.6 млн. лет [67]. Этот скелет также известен как турканский мальчик и классифицируется «разделителями» как Homo ergaster. Морфология черепа нариокатомского мальчика была эректусного типа, но Вулпов описывает посткраниальный скелет этого человека как «в основном современный» [68]. Пропорции конечностей KNM‑WT 15 000, особенно индекс соотношений плеча и бедра и плечевой индекс, были схожими с показателями, наблюдаемыми у современных людей [69]. Согласно Левину, информация, полученная на основе изучения скелета мальчика из Нариокотома, указывает, что посткраниальный скелет этого эректуса «является подобным скелету современных людей, но более массивный и мускулинизированный», что «подразумевает имевшие место постоянные тяжелые физические нагрузки» [70]. Объем черепа мальчика, возраст которого был оценен 11 годами, составил приблизительно 880 см3 ко времени его смерти, а оценка размера мозга во взрослом состоянии — предположительно 909 см3 [71]. Как было указано Мелертом, нет никакого способа с уверенностью установить его рост во взрослом состоянии [72], тем не менее, 185 см. — одна из оценок, данная для KNM‑WT 15 000 [65].

Находка такого высокого представителя эректусов с современным посткраниальным скелетом, появляющегося на такой ранней стадии в предполагаемой эволюционной истории эректусов, — проблема для эволюционистов. Если эволюция действительно имела место, то можно было бы ожидать более промежуточный характер постчерепного скелета, который бы сообщал нечто большее о промежуточной стадии между представителями рода австралопитеков и современными людьми, и не соответствовал бы современной человеческой стадии. Следовательно, наличествует огромный морфологический провал между эректусами и представителями рода австралопитеков; таксон хабилисов, как обсуждено ранее, может быть расценен как невалидный. Почти отчаянной попыткой дегуманизировать мальчика из Нариокатома, как нам кажется, является то, что некоторые эволюционисты подчеркивают, что позвоночный канал у этого человека был меньшим, чем у современных людей [73]. Также они утверждают, что его нервная система не была развита достаточно, чтобы выполнять все тонкие маневры дыхания, требуемые для полностью человеческой речи, и заключают, что в то время, когда жил этот мальчик: «Язык, в том смысле, как мы его понимаем, вероятно, полностью еще не развился» [74]. Однако, открытие того, что осевой скелет KNM‑WT 15 000 имел существенные отклонения от нормы патологического характера, приводит к мысли, что имела место некоторая форма неправильного развития осевого скелета нариокотомского мальчика; и это аннулирует любой подобный аргумент и может объяснить узость позвоночного канала [75]. Этот вердикт, однако, все еще не принят некоторыми эволюционистами [76].

 

 

Особенности черепа

Черепа, классифицированные как эректус, как полагают эволюционисты, демонстрируют некоторые ключевые особенности, которые отличают их от черепов современных людей. Ключевые особенности включают: выступающие вперед надбровные дуги; незначительно выраженный подбородок; большую нижнюю челюсть; выдающиеся вперед челюсти; плоский, отступающий назад лоб; длинный и низко-сводчатый череп; затылочный торус; относительно большие зубы; относительно большие кости лица; и толстостенную черепную коробку [77]. Главная проблема для эволюционистов состоит в том, что многие (если не все) из вышеупомянутых особенностей, которые возможно дифференцируют эректусов от современных людей, также обнаруживаются среди современных людей. Это можно проиллюстрировать на примере почти современных нам австралийских аборигенов — выступающие надбровные дуги черепа 3 596 из Еустона [78] и бóльшая близость современного человеческого черепа из Австралии, WLH‑50, с эректусом из Нгандонга, чем с людьми современного типа из Африки и Восточного Средиземноморья, жившими в позднем Плейстоцене [79]. Согласно Шриву:

 «В то время как некоторые из ранних людей современного типа из Австралии выглядят вполне так, как люди сегодня, другие являются носителями всех признаков более грубого человеческого типа, с толстыми костями черепа, раздутыми надбровными дугами и огромными зубами, еще большими у некоторых экземпляров, чем у представителей Homo erectus» [80].

Примеры других типичных особенностей эректус-типа среди современных людей, таких как гладкий отступающий лоб и незначительно развитый подбородок, могут быть увидены на фотографии живых австралийских аборигенов, опубликованной в позднее Викторианское время, когда в антропологии имел место ужасный расизм [81]. Австралийские аборигены являются столь же «человеческими» и «современными», как и все остальные люди, и, таким образом, вышеупомянутые особенности эректус-типа нельзя счесть «примитивными».

Стрингер и Гамбл, защитники «африканской» теории происхождения человека, объяснили присутствие особенностей эректус-типа у австралийских аборигенов как возможно «очевидные эволюционные возвраты» [82], что вызвало горячий отклик у другой группы, заявившей, что «такие утверждения и их следствия являются неудачными» [83]. Если отставить в сторону этот спор, данное утверждение очевидно иллюстрирует хамелеонскую природу теории эволюции, которая достаточно пластична, чтобы приспособить почти любой свой сценарий (к любому набору новых фактов — прим. перев.). Ясно, что нет никакого действительного основания для того, чтобы отрицать, что останки эректусов являются в полном смысле человеческими, из‑за особенностей черепа, которые некоторые эволюционисты расценивают в качестве «примитивных» черт. Креационисты — не единственные, выступающие против узкого определения нашего вида. В связи с «африканской» теорией происхождения современного человека эволюционисты мультирегиональной школы выразили следующее беспокойство в связи со слишком узким определением вида Homo sapiens:

«Мы полагаем, что неудачным аспектом дебатов являются определения Homo sapiens, используемые некоторыми теоретиками. Они, как оказывается, исключают из нашего вида многих из живших в Плейстоцене и более недавних австралийских аборигенов (Wolpoff, 1986; P. Brown, 1990). Дальнейшая экспертиза этих индивидуумов и коллекций скелетных останков, недавно живших аборигенов, принуждает нас оценивать, что эти определения современного Homo sapiens исключают из числа людей от 40 000 до 60 000 ныне живущих австралийских аборигенов. Мы чувствуем, что в этом есть большая опасность. Обязанность специалистов — показать, что они включают всех живущих людей в число таковых при любом определении нашего вида. Если мы действительно определяем людей столь минимально, что включаем в их число всех живущих людей, то тогда многие из ископаемых форм, которые, согласно заявлениям этих теоретиков, не оставили никаких потомков, включая неандертальцев, попадают в число тех, кто носит имя Homo sapiens» [84].

Ради анализа, мы рассмотрели эректусов как отдельную группу, но — являются ли они действительно отличными от других ископаемых людей? Например, ископаемые экземпляры, относимые к эректусам, классифицируются, таким образом, только по причине их особой морфологии черепа или есть тенденция относить экземпляры с меньшими черепными объмами к эректусам, а большие экземпляры относить к другим таксонам, например, Homo heidelbergensis или неадертальцам? Поскольку наше обсуждение приближается к следующей группе ископаемых людей, приводимый в связи с этим комментарий эволюциониста Гарри Шапиро является весьма показательным:

 «Если исследовать классический неандертальский череп, (которых теперь существует большое количество), то нельзя избежать убеждения в том, что его основное анатомическое строение представляет собою увеличенную и более развернутую версию черепа Homo erectus. Как и у Homo erectus, он имеет выпячивание на затылке, имеющее форму булочки, массивные надбровные дуги, относительно сглаженное темя, которое при рассматривании сзади видится как двускатная крыша, меньший скат которой более крутой. Его самая широкая часть, расположена низко, чуть выше ушей, и типично отсутствие выступающего подбородка» [85].

 

Homo heidelbergensis (архаичный Homo sapiens)

Homo heidelbergensis (Гейдельбергский человек) — категория, изобретенная для того, чтобы заполнить предполагаемый таксономический вакуум между неандертальцами и эректусами. Ранее, эти ископаемые существа были обозначаемы как архаичный Homo sapiens [86]. Эволюционист Шрив именовал этот таксон «большой мусорной корзиной, в которую вы бросаете всех, кто не является очевидно эректусами, ни очевидно современными Homo sapiens» [87]. Черепа гейдельбергского типа описаны как «более грубо устроенные», чем черепа современных людей, и «имеющие некоторых, но не все, из особенностей черепа H. erectus, но при этом у них отсутствуют характерные признаки неандертальских черепов» [88]. Законность применения отдельных классификационных разновидностей для эректусов и Homo heidelbergensis выглядит сомнительно, притом, что, например, черепа эректусов из Нгандонга [43] были также классифицированы и как архаичный Homo sapiens (то есть Homo heidelbergensis) [89], а некоторые эволюционисты даже защищают включение окаменелостей из Нгандонга в пределы Homo sapiens [90]. При наличии таких черепов, показывающих подобную способность перемещения вверх и вниз по разрядам рода Homo, эволюционистам трудно жаловаться на креационистов, рассматривающих вышеупомянутые разновидности вместе. Диапазон объема черепов Homo heidelbergensis — между 1,100 и 1,390 см3 (средний — приблизительно 1,206 см3), они датируются возрастами в промежутке между 200 000 и 700 000 лет [91]. Список экземпляров, классифицированных как Homo heidelbergensis, включает Дали, Брокен-Хилл, Бодо, Араго, Джиниущан, Ндуту, Петралона, Стенхейм и Сима де Лос Хуезос 4 и 5 [92]. Приведенные выше аргументы в пользу того, чтобы приписать человеческий статус эректусам, применимы одинаково и к Homo heidelbergensis, особенно, поскольку эволюционисты расценивают их как «более современных», чем эректусы.

 

Homo antecessor

Тенденция раскалывать род Homo на все большее число видов демонстрируется в частности тем, как фрагментарные останки из Гран Долины в Испании, которые включают частично сохранившееся юношеское лицо (ATD6‑69), имевшее «полностью современную лицевую топографию» [93], названы именем новой разновидности, Homo antecessor. Конечно, возможно было найти свободное место и в «гейдельбергской» «мусорной корзине», чтобы поместить туда останки из Гран Долины… Учитывая эволюционный возраст этих останков (приблизительно 0.78 млн. лет), которые оказываются старше, чем любой член европейской команды гейдельбергских людей, можно предполагать, что искушение дать этим «самым древним из известных европейцев» новое имя было в то время слишком велико, особенно, поскольку антецессор тогда «притендовал на ключевое место на генеалогическом дереве человека» [94].

 

Homo neanderthalensis (неандертальцы)

Место жительства неандертальцев, как полагают эволюционисты, было ограничено Европой, западной Азией и Ближним Востоком. Они жили приблизительно между 30 000 и 150 000 лет тому назад, и расцениваются большинством эволюционистов «как побочная ветвь человеческого эволюционного дерева, исчезнувшая впоследствие» [95]. Относительно длинная история открытия и появления новых сведений о неандертальцах излагалась много раз, хотя и, главным образом, с эволюционной точки зрения, не будет здесь повторяться [96]. Неандертальцы имели целый настоящий культурный инвентарь и хоронили своих мертвых [97]. Для любого человека, не ослепленного эволюционным предубеждением, это само по себе должно быть вполне достаточным свидетельством того, что неандертальцы были людьми в полном смысле этого слова. Классические экземпляры неандертальцев включают Неандерталь, Ла Шапель о Сен, Ла Феррасси 1, Спи 1, Ле Мустье, Саккопасторе II, Шанидар 1 и 5, Табун и Ла Куина, в то время как «прогрессивные» экземпляры включают Спи II, Саккопасторе I, Монте Сирсео, отсанки из Крапины, Шанидар 2 и некоторые из экземпляров Схул и Кафзех [98]. Неандертальцы, обозначаемые как «классические», как полагают некоторые эволюционисты, являются более «примитивными» [99].

Средний размер мозга неандертальца — приблизительно 1 485 см3 (диапазон: 1 245–1 740 см3) [100] находится, по крайней мере, на уровне паритета с современными людьми, если не немного больше, чем у них. Кроме большой вместимости черепа, Любенов перечисляет следующие отличительные черты морфологии неандертальцев:

«(2) форма черепа, низкая, широкая, и удлиненная; (3) тыл черепа несколько заостренный, с „булочкой“; (4) большие, тяжелые надбровные дуги; (5) низкий лоб; (6) широкие, длинные лица с центром лица, выступающим вперед; (7) слабо выраженный, округленный подбородок; и (8) постчерепной скелет — грубый с очень толстыми костями» [101].

Другие особенности взрослого неандертальца включают ретромолярное пространство, широкое носовое отверстие и крупные зубы [102], В то время как эволюционисты расценивают неандертальца как отдельную разновидность, по представлениям креационистов — эректус является только меньшей версией неандертальца, и единственный уникальный аспект у обоих — их форма черепа [103]. Есть также неэволюционные объяснения некоторых из особенностей (анатомии) неандертальцев, например, они могли быть вызваны воздействиями биомеханических сил, которые влияли на морфологию черепа [104]. В дополнении к сказанному, в своей книге Похороненный заживо, Джек Куоззо демонстрирует тревожащие случаи фальшивых реконструкций экземпляров неандертальца. В одном примере он иллюстрирует, как экземпляр из Ле Мустье был собран так, чтобы заставить челюсть казаться более подобной обезьяньей, чем это было на самом деле [105]; и в другом Куоззо представляет свидетельство, что подбородок экземпляра Ла Куина 5 был усечен, чтобы предать ему более «обезьяний» вид [106].

Как упомянуто выше, многие из особенностей, которые, как предполагают, отличают эректусов и неандертальцев от современных людей, также обнаруживаются и у некоторых современных людей. По этой причине сторонники мультирегионального взгляда на эволюцию человека, в отличие от сторонников «африканского» подхода, полагают, что Homo erectus, архаичный Homo sapiens (Homo heidelbergensis), и неандертальцы «должны быть заново классифицированы и объединены в один вид, Homo sapiens, который разделяется только на отдельные расы», потому что они недостаточно отличны от Homo sapiens [107]. Рассмотрим следующее утверждение сторонников мультирегиональной школы:

«Неандертальцы имеют намного бóльшие надбровные дуги, чем живущие европейцы, и они всегда непрерывно тянутся поперек лба. Существенное число недавно живших и ныне живущих австралийских аборигенов имеет большие, непрерывные надбровные дуги. Делает ли это их более примитивными, чем европейцы? Делает ли это неандертальцев более современными?» [108]. Если Вы полагаете, что определенные черты черепа указывают на «более примитивный» статус, то вышеупомянутые вопросы составляют реальную проблему.

Согласно Стрингеру и Гемблеру: «Неандертальцы не были ни обезьянолюдьми, ни недостающими звеньями — они были в той же степени людьми, что и мы, но они представляли особый тип человека со специфической смесью примитивных и передовых особенностей» [109]. Это кажется в лучшем случае запутывающим утверждением, поскольку не ясно, как можно сказать, что неандертальцы были «в той же степени людьми, что и мы», и затем за этим утверждением немедленно следует, что «они представляли особый тип человека»? Или они были человеками, или они не были таковыми. Как точно сказано Любеновым, «проблема неандертальцев — прежде всего проблема эволюционистов. Проще говоря, эволюционисты не знают, откуда неандертальцы появились и куда они делись» [110]. Согласно мнению креационистов, неандертальцы были полностью людьми. Нет никакого основания для того, чтобы рассматривать некоторые особенности черепа как более примитивные, чем другие, потому что мы все одинаково являемся людьми, несмотря на разнообразие особенностей, которое существует в пределах человеческого вида, и потому что никогда не было никаких обезьянолюдей.

 

Homo floresiensis

Заголовки СМИ в конце октября 2004 типа «Потерянная раса человеческих „хоббитов“ {4}, раскопанная на индонезийском острове» [111], должно быть, удивили каждого из тех, кто на нашей планете следит за появлением гоминид. На этот раз невероятные «гоп‑ля» СМИ, сопровождавшие объявление о еще одном предполагаемом новом виде гоминид, Homo floresiensis, не были преувеличением, хотя приписание названия нового вида этим хоббитам, кажется, было немного преждевременным, поскольку, несмотря на их небольшой размер, ископаемые существа вполне могут оказаться потомками Адама [112]. Хоббиты, должно быть, имели существенные навыки мореплавания, чтобы достигнуть острова Флорес, и сложные познавательные способности, «на что указывает технология каменных артефактов, связанных с Homo floresiensis в Лианг Буа» [113]. Если инструменты принадлежали Homo floresiensis, что кажется очень вероятным, тогда эти люди, очевидно, обладали человеческим интеллектом.

Обнаружение ископаемых останков людей размером с хоббита, которые, как представляется, обладали человеческим интеллектом (причем один экземпляр (LB1), эволюционно датированный приблизительно 18 000 лет, имел 1 метр роста и объем черепа приблизительно 380 см3 [114]), ставит под вопрос понятие условного мозгового рубикона (по крайней мере, рубикона, указывающего на 600–800 см3 для размера мозга) [115], который нужно преодолеть, чтобы иметь человеческие умственные способности. Люди с микроцефальным мозгом (400–600 см3) [116], как и карлики (517 см3) [117], также имеют измеренные размеры мозга ниже этого произвольного рубикона. Средний размер мозга шимпанзе — 383 см3, орангутана — 404 см3, и гориллы — 504 см3 [42]. Следовательно, 380 см3 размера мозга Homo floresiensis с индонезийского острова Флорес являются очень маленьким показателем, если это существо является человеком. Однако, рассматривая размер мозга, нужно также принять во внимание размер тела. Это сделано, если вычисляется показатель, известный как коэффициент энцефализации (EQ) [118.] Если считать, что тело экземпляра Homo floresiensis LB1 было тощее и узкое, то получаемый предположительно EQ легко помещает LB1 в пределах диапазона, типичного для эректусов [119].

Сравнительно с другими, LB1 описан так: «Что касается общей формы черепа и его зубов, это существо наиболее близко походит на Homo erectus» [120] . Несмотря на свой маленький рост и вместимость черепа, LB1 имел немного общего с представителями рода австралопитеков. Согласно авторам статьи о Homo floresiensis:

«…У него нет зубов большого размера, расположенных кзади от клыков, глубокого и прогнатического лицевого скелета и тех жевательных приспособлений, которые типичны для представителей этого рода. Напротив, лицевые и зубные пропорции, анатомия посткраниального скелета, совместимая с прямохождением человеческого типа, и жевательный аппарат, в основном, подобный по относительным размерам и функции жевательному аппарату современных людей, — все это свидетельствует в пользу отнесения его к роду Homo — что вытекает из филогенетической истории, которая предполагает местное превращение Homo erectus в карликовую форму» [121].

Питер Браун, палеоантрополог и ведущий автор статьи о Homo floresiensis в журнале Nature, по поводу маленького черепа хоббита прокомментировал: «Внутренняя структура мозга — нервные пути — должны были быть у него более подобны человеческим, чем обезьяньим для того, чтобы ему быть в состоянии изготовлять эти типы инструментов» [122]. И еще более вероятный сценарий — то, что внутренняя структура мозга Homo floresiensis была человеческой, как была и мозговая архитектура многих других ископаемых экземпляров с маленькими черепами, в частности, причисленных к эректусам.

Группа ученых, которая обнаружила эту находку, утверждает, что Homo floresiensis могут быть потомками эректусов с соседнего острова Явы, на котором, как они верят, эрктусы жили целых 1.6 млн. лет [123]. Они разъясняют, что первые иммигранты-гоминиды на о. Флорес, «возможно, имели подобный размер тела, как и у Herectus и раннего Homo, с последующим превращением в карликов; или неизвестный гоминин с маленьким телом и маленьким мозгом, возможно, прибыл на Флорес с Шельфа» [119]. Альтернативное представление — Homo floresiensis является «миниатюрным человеком, показывающим часть того диапазона вариаций человека, которые имели место после Вавилонского столпотворения, и которые включают в себя более крупного Homo erectus» [124]. Однако патологом Мациешем Эннебергом из Университета Аделаиды было сделано возражение, согласно которому человек LB1 пострадал от патологического изменения процесса роста, называемого вторичной микроцефалией, и «череп гоминида с о. Флорес является очень похожим на современный человеческий череп микроцефала, найденный на острове Крит, возраст которого 4 000 лет» [125]. Кроме того, индонезийский палеоантрополог Теуку Джекоб, как сообщают, сказал, что скелетные останки LB1 принадлежали «современному человеку, Homo sapiens, который жил приблизительно 1 300–1 800 лет назад», был членом «австраломеланезийской расы, которая была распространена почти по всем индонезийским островам» [124], и что люди с о. Флорес пострадали «от микроцефалии, которая сжала объем их мозга до размера мозга у шимпанзе» [126]. Однако чем больше остатков этих крошечных людей находят, тем более усиливается аргумент против того, что LB1 являлся больным человеком, и уже есть еще одно сообщение о находке другой нижней челюсти, идентичной по форме и размеру с челюстью LBl [56].

Спор о хоббите может вполне привести к возникновению двух конкурирующих лагерей, враждующих по поводу этой проблемы, — по типу на продолжающейся ссоры между «африканской» и мультирегиональной школами эволюции современных людей. Если так, не ожидайте никакого решения скоро. Однако даже если эти экземпляры окажутся патологическими, использование сложных инструментов даже «ненормальными» людьми, указывает, что они были весьма интеллектуальны, и иллюстрирует, что размер мозга как таковой не столь важен, как нервная организация.

 

Заключение

Homo habilis состоит из ископаемых экземпляров, которые или могут быть классифицированы как вымершие австралопитековые обезьяны или как люди, некоторые из которых демонстрируют характерные признаки Homo erectus. Если нет тяжкой необходимости приводить окаменелости в соответствие с эволюционной схемой, нет никакой причины для того, чтобы не признавать, что ископаемые существа, причисленные к эректусам и неандертальцам, принадлежат к одному человеческому виду. Различия в скелетной анатомии могут просто отражать большее генетическое разнообразие в пределах человеческого вида в прошлом, и в некоторых случаях — жизнь в особо суровых экологических условиях или даже особенности питания, которые, возможно, влияли на скелетное развитие. Особое воздействие биомеханических сил и патология [127], возможно, также влияли на череп и посткраниальную морфологию в некоторых случаях. Библия также указывает, что люди жили дольше в прошлом, при этом время жизни уменьшалось после Потопа. Поскольку большинство окаменелостей относится к людям, жившим вскоре после Потопа, возможно, что их естественная продолжительность жизни была больше, чем у людей сегодня. Следовательно, не ясно, как влияло это долгожительство и, возможно, иная скорость скелетного созревания на особенности скелета.

 

Литература

 

  1. Shermer M. The shamans of scientism // Scientific American. — 2002. — 286(6). — P. 25.
  2. Wolpoff M.H. Paleoanthropology. — Second Edition. — Boston: McGraw-Hill, 1999. — P. iv.
  3. Gribbin J., Cherfas J. The First Chimpanzee: In Search of Human Origins. — London: Penguin Books, 2001. — P. 59.
  4. Gribbin and Cherfas, ref. 3, p. 148.
  5. Lewin R. Bones of Contention: Controversies in the Search for Human Origins. — London: Penguin Books, 1987. — P. 68.
  6. Wood B., Richmond B.G. Human evolution: taxonomy and paleobiology // J. Anatomy. — 2000. — 196. — P. 39.
  7. Wood B., Collard M. The human genus // Science. — 1999. — 284. — P. 66.
  8. Wood B., Collard M. The changing face of genus // Homo, Evolutionary Anthropology. — 1999. — 8. — P. 204.
  9. Miller J.M.A. Craniofacial variation in Homo habilis: an analysis of the evidence for multiple species // American J. Physical Anthropology. — 2000. — 112. — P. 103–128.
  10. Wolpoff, ref. 2, p. 358.
  11. Tattersall I., Schwartz J.H. Extinct Humans. — New York: Westview Press, 2001. — P. 111.
  12. Wood B. Origin and evolution of the genus Homo // Nature. — 1992. — 355. — P. 783.
  13. Wolpoff, ref. 2, pp. 369–370.
  14. Wolpoff, ref. 2, p. 373.
  15. Holloway R.L. Problems of brain endocast interpretation and African hominid evolution; in: Jolly C.J. (Ed.). Early Hominids of Africa. — London: Duckworth, 1978. — P. 387.
  16. Mehlert A.W. The rise and fall of skull KNM-ER 1470 // Journal of Creation. — 1999. — 13(2). — P. 100.
  17. Lubenow M.L. Bones of Contention: A Creationist Assessment of Human Fossils. — Revised and Updated, Baker Books, Grand Rapids, MI, 2004. — P. 328.
  18. Bowden M. Apemen: Fact or Fallacy? — Second Enlarged Edition. — Bromley, Kent: Sovereign Publications, 1981. — P. 200.
  19. Wolpoff, ref. 2, p. 387.
  20. Holloway R.L. Cranial capacity, neural reorganization, and hominid evolution: a search for more suitable parameters // American Anthropologist. — 1966. — 68. — P. 113.
  21. Berger L.R., Hilton-Barber B. In the Footsteps of Eve: The Mystery of Human Origins. — Washington, D.C.: Adenture Press, National Geographic, 2000. — Pp. 239–240.
  22. Kuman K., Clarke R.J. Stratigraphy, artefact industries and hominid associations for Sterkfontein, Member 5 // J. Human Evolution. — 2000. — 38. — P. 841.
  23. Spoor F., Wood B., Zonneveld F. Implications of early hominid labyrinthine morphology for evolution of human bipedal locomotion // Nature. — 1994. — 369. — P. 648.
  24. Tattersall and Schwartz, ref. 11, p. 113.
  25. Tattersall and Schwartz, ref. 11, p. 112; Wolpoff, ref. 2, pp. 383–384.
  26. Johanson D., Edgar B. From Lucy to Language. — New York: Simon & Schuster Editions, 1996. — P. 184.
  27. Wolpoff, ref. 2, p. 384.
  28. Leakey R.E.F., Evidence for an advanced Plio-Pleistocene hominid from East Rudolf, Kenya // Nature. — 1973. — 242. — P. 447–450.
  29. Kennedy G.E. A morphometric and taxonomic assessment of a hominine femur from the lower member, Koobi Fora, Lake Turkana // American J. Physical Anthropology. — 1983. — 61. — P. 433.
  30. Trinkaus E. Does KNM-ER 1481A establish Homo erectus at 2.0 myr BP? // American J. Physical Anthropology. — 1984. — 64. — P. 137–139.
  31. Johanson D.C. et al, New partial skeleton of Homo habilis from Olduvai Gorge, Tanzania // Nature. — 1987. — 327. — P. 208.
  32. Richmond B.G., Aiello L.C., Wood B.A. Early hominin limp proportions // J. Human Evolution. — 2002. — 43. — P. 530–531.
  33. Haeusler M., McHenry H.M., Body proportions of Homo habilis reviewed // J. Human Evolution. — 2004. — 46. — P. 433–437.
  34. Haeusler and McHenry, ref. 33, p. 461.
  35. Haeusler and McHenry, ref. 33, p. 460.
  36. Lewin R. Human Evolution: An Illustrated Introduction. — Fifth Edition. —Malden, MA: Blackwell Publishing, 2005. — P. 141.
  37. Anton S.C. Natural history of Homo erectus // Yearbook of Physical Anthropology. — 2003. — 46. — P. 128–132 (Supplement S37 to the American J. Physical Anthropology, Vol. 122).
  38. Swisher C.C. III, Rink W.J., Anton S.C., Schwarcz H.P., Curtis G.H., Suprijo A., Widiasmoro, et al., Latest Homo erectus of Java: potential contemporaneity with Homo sapiens in Southeast Asia // Science. — 1996. — 274. — P. 1870–1874.
  39. Wolpoff, ref. 2, pp. 396–397.
  40. Anton, ref. 37, p. 154.
  41. Rightmire G.P. Brain size and encephalization in Early to Mid-Pleistocene Homo // American J. Physical Anthropology. — 2004. — 124. — P. 113.
  42. Tobias P.V. Evolution of the human brain; in: Gordon E. (Ed.) Integrative Neuroscience. — Amsterdam: Harwood Academic Publishers, 2000. — P. 39.
  43. Rightmire, ref. 41, p. 110.
  44. Molnar S. Races, Types, and Ethnic Groups. — Prentice-Hall Inc., NJ, 1975. — P. 57.
  45. Foley J. Creationist arguments: brain sizes, <http://creationontheweb.com/redirect.php?http://www.talkorigins.org/faqs/homs/a_brains.html>, 17 November 2004.
  46. Jue D.S. Cranial capacity and endocranial casts // Journal of Creation. — 1990. — 4. — P. 56.
  47. Gabunia L. et al., Earliest Pleistocene hominid cranial remains from Dmanisi, Republic of Georgia: taxonomy, geological setting and age // Science. — 2000. — 288. — P. 1019.
  48. Vekua A. et al. A new skull of early Homo from Dmanisi, Georgia // Science. — 2002. — 297. — P. 88.
  49. Vekua, ref. 48, p. 86.
  50. Wong K. Stranger in a New Land // Scientific American. — 2003. — 289(5). — P. 56.
  51. Wong, ref. 50, p. 59.
  52. Gabuna L., Anton S.C., Lordkipanidze D., Vekua A., Justus A., Swisher III, C.C. Dmanisi and dispersal // Evolutionary Anthropology. — 2001. — 10. — P. 164.
  53. Klein R.K., Edgar B. The Dawn of Human Culture. — New York: John Wiley & Sons Inc., 2002. — Pp. 227–229.
  54. Holloway, ref. 20, p. 103.
  55. Relethford J.H. Reflections of Our Past: How Human History is Revealed in our Genes. — Westview Press, Boulder, CO, 2003. — P. 46.
  56. Wong K. The littlest human // Scientific American. — 2005. — 292(2). — P. 48.
  57. Sarfati J. Refuting Evolution 2. — Green Forest, AR: Master Books, 2002. — Pp. 56, 101–108.
  58. Holloway, ref. 20, p. 115.
  59. Blackmore S. The Meme Machine. — Oxford: Oxford University Press, 1999. — P. 81. For a critical review of this book, see: Line P. Unleashing the meme: is this the end of our existence? // Creation Matters. — 2002. — 7(2).
  60. Wong, ref. 56, p. 42.
  61. Holloway, ref. 20, p. 108.
  62. Clark W.E. LeGros, Bone of contention; in: Korn N., Thompson F.W. (Eds.), Readings in Physical Anthropology. — New York: Holt, Reinehart and Winston Inc.; as quoted in: Jue, ref. 46, p. 57.
  63. Spoor et al., ref. 23, pp. 645–648.
  64. Walker A., Shipman P. The Wisdom of Bones: In Search of Human Origins. — London: Phoenix, 1996. — Pp. 128–134.
  65. Wolpoff, ref. 2, p. 408.
  66. Walker and Shipman, ref. 64, p. 157.
  67. Brown F., Harris J., Leakey R., Walker A., Early Homo erectus skeleton from west Lake Turkana, Kenya // Nature. — 1985. — 316. — P. 788.
  68. Wolpoff, ref. 2, pp. 402–403.
  69. Richmond et al., ref. 32, pp. 534–542.
  70. Lewin, ref. 36, p. 163.
  71. Walker and Shipman, ref. 64, p. 184.
  72. Mehlert A.W. Homo erectus ‘to’ modern man: evolution or human variability? // Journal of Creation. — 1994. — 8(1). — P. 107.
  73. MacLarnon A., Hewitt G. Increased breathing control: another factor in the evolution of human language // Evolutionary Anthropology. — 2004. — 13. — P. 186–187.
  74. Stringer C., McKie R. African Exodus: The Origins of Modern Humanity. — London: Jonathan Cape, 1996. — P. 30.
  75. Latimer B., Ohman J.C. Axial dysplasia in Homo erectus, J. Human Evolution. — 2001. — 40:A12.
  76. MacLarnon and Hewitt, ref. 73, pp. 194–195.
  77. Lubenow, ref. 17, p. 122; Lewin, ref. 36, p. 163; Klein R.G. The Human Career. — Second Edition. — Chicago: The University of Chicago Press, 1999. — P. 283–289.
  78. Hawks J., Oh S., Hunley K., Dobson S., Cabana G., Dayalu P., Wolpoff M.H. An Australian test of the recent African origin theory using the WLH-50 calvarium // J. Human Evolution. — 2000. — 39. — P. 17.
  79. Hawks et al., ref. 78, pp. 1–22; Wolpoff M.H., Hawks J., Frayer D.W., Hunley K. Modern human ancestry at the peripheries: a test of the replacement theory // Science. — 2001. — 291. — P. 293–297.
  80. Shreeve J. The Neandertal Enigma. — New York: William Morrow and Company Inc., 1995. — P. 100.
  81. Hutchinson H.N., Gregory J.W., Lydekker R. The Living Races of Mankind. — London: Hazell, Watson and Viney Ltd., pp. 60, Undated, but late Victorian.
  82. Stringer C.B., Andrews P. Genetic and fossil evidence for the origin of modern humans // Science. — 1988. — 239. — P. 1267.
  83. Wolpoff M.H., Spuhler J.N., Smith F.H., Radowcic J., Pope G., Frayer D.W., Eckhardt R., Clarke G. Modern human origins // Science. — 1988. — 241. — P. 772; see also: Shreeve, ref. 80, p. 109.
  84. Thorne A., Wolpoff M. Conflict over modern human origins // Search. — 1991. — 22(5). — P. 177.
  85. Shapiro H.L. Peking Man. — London: George Allen & Unwin Ltd, 1974. — P. 125.
  86. Wood and Collard, ref. 8, p. 197; Lubenow, ref. 17, p. 199.
  87. Shreeve, ref. 80, p. 82.
  88. Wood and Collard, ref. 8, p. 197.
  89. Brauer G., Mbua E. Homo erectus features used in cladistics and their variability in Asian and African hominids // J. Human Evolution. — 1992. — 22. — P. 82.
  90. Hawks et al., ref. 78, p. 21.
  91. Rightmire, ref. 41, pp. 112–115.
  92. Rightmire, ref. 41, p. 112.
  93. Bermudez de Castro J.M., Arsuaga J.L., Carbonell E., Rosas A., Martinez I., Mosquera M. A hominid from the lower Pleistocene of Atapuerca, Spain: possible ancestor to Neandertals and modern humans // Science. — 1997. — 276. — P. 1392.
  94. Gibbons A. A new face for human ancestors // Science. — 1997. — 276. — P. 1331.
  95. Lewin, ref. 36, pp. 179, 185.
  96. See, for example: Tattersall I. The Last Neanderthal: The Rise, Success, and Mysterious Extinction of Our Closest Human Relatives. — New York: Macmillan, 1995. — Pp. 74–119.
  97. Lubenow, ref. 17, pp. 236–257.
  98. Beasley G.J. A possible creationist interpretation of archaic fossil human remains // Journal of Creation. — 1992. — 6(2). — P. 144.
  99. Beasley, ref. 98, p. 147.
  100. Holloway R.L. The poor brain of Homo sapiens neanderthalensis: see what you please … in: Delson E. (Ed.). Ancestors: The Hard Evidence. — New York: Alan R. Liss, 1985. — Pp. 320–321.
  101. Lubenow, ref. 17, p. 77.
  102. Lewin, ref. 36, p. 179.
  103. Lubenow, ref. 17, p. 258.
  104. Lubenow, ref. 17, pp. 82–85.
  105. Cuozzo J. Buried Alive: The Startling Truth about Neanderthal Man. — Green Forest, AR: Master Books, 1998. — Pp. 166–167.
  106. Cuozzo, ref. 105, pp. 41–42.
  107. Shipman P. On the origin of races // New Scientist. — 1993. — 137. — P. 34.
  108. Wolpoff M., Caspari R. Race and Human Evolution. — New York: Simon & Schuster, 1997. — Pp. 331–332.
  109. Stringer C., Gamble C. In Search of the Neanderthals: Solving the Puzzle of Human Origins. — London: Thames and Hudson, 1993. — P. 219.
  110. Lubenow, ref. 17, p. 80.
  111. Cauchi S. Lost race of human ‘hobbits’ unearthed on Indonesian island // The Age. — 2004. — October — P. 1, 28.
  112. Wieland C. Soggy dwarf bones, <www.creationontheweb.com/content/view/3211>, 28 October 2004.
  113. Morwood M.J. et al. Archaeology and age of a new hominin from Flores in eastern Indonesia // Nature. — 2004. — 431. — P. 1091.
  114. Brown P., Sutikna T., Morwood M.J., Soejono R.P., Jatmiko E., Saptomo W., Due R.A. A new small-bodied hominin from the late Pleistocene of Flores, Indonesia // Nature. — 2004. — 431. — P. 1055–1061.
  115. Leakey L.S.B., Tobias P.V., Napier J.R. A new species of the genus Homo from Olduvai Gorge // Nature. — 1964. — 202. — P. 7.
  116. Holloway, ref. 20, p. 107.
  117. Passingham R.E., Ettlinger G. A comparison of cortical functions in man and the other primates // International Review of Neurobiology. — 1974. — 16. — P. 257.
  118. Aiello L., Dean C. An Introduction to Human Evolutionary Anatomy. — London: Academic Press, 1990. — Pp. 189–191.
  119. Brown et al., ref. 114, p. 1060.
  120. Knight W., Nowak R. Meet our new human relatives // New Scientist. — 2004. — 184(2471). — P. 8.
  121. Brown et al., ref. 114, pp. 1060–1061.
  122. Knight and Nowak, ref. 120, p. 9.
  123. Dalton R., Little lady of Flores forces rethink of human evolution // Nature. — 2004. — 431. — P. 1029.
  124. Wieland C., Hobbling the Hobbit, <www.creationontheweb.com/content/view/3219>, 8 November 2004.
  125. Balter M. Skeptics question whether Flores hominid is a new species // Science. — 2004. — 306. — P. 1116.
  126. Aglionby J., McKie R. Hobbit folk ‘were just sick humans’, <observer.guardian.co.uk/international/story/0,6903,1345519,00.html>, 9 November 2004.
  127. Beasley, ref. 98, pp. 142–143.

 

Reproduced by permission from Creation magazine, www.CreationOnTheWeb.com.

 


Все права защищены (с) "Слово отеческое", 2003-2009
Hosted by uCoz